Истории таверны «Распутный единорог» - Страница 47

С бесстрастным выражением лица цербер сказал категоричным тоном:

— Не забывай, однако, что ваш Ильс оставил без помощи свой народ в Санктуарии, допустив разрушение города полчищами почитателей другого божества.

— Город был наказан за повсеместный разгул греха и бесчестия.

Сталвиг бездумно повторил при этом стандартные объяснения, которые обычно давали жрецы Ильса:

— Вот когда мы чему-нибудь научимся на этом примере и искупим свои грехи, тогда захватчики вынуждены будут уйти.

— Когда я уходил из дворца, — сказал Квач, — я что-то не заметил, чтобы кто-нибудь из прислужников Принца укладывал его вещи. — И, пожав плечами, продолжил: — Трудно даже представить себе, чтобы такой уход произошел по этой причине, и я думаю, ты всерьез не возлагаешь надежду на это. — Вдруг он резко оборвал себя: — О, да мы уже пришли! Ты там, внутри, ведь в безопасности. Ну, а мы, конечно, осмотрим все вокруг, чтобы убедиться в том, что никто здесь не притаился в темном углу.

Через некоторое время Сталвиг растроганно сказал им:

— Спасибо вам! — он проводил их взглядом, затем поднялся по лестнице. Квач на прощанье оглянулся и вопросительно посмотрел на него, а Сталвиг после этого тщательно запер и забаррикадировал дверь.

Вот он и на месте.

Был тихий вечер. Двое пациентов-мужчин и еще одна женщина постучались к нему и попросили оказать им помощь. Не открывая дверь, используя переговорную трубку, от отослал мужчин к Керду, приемная которого была на той же улице. Они отнеслись к этому совершенно спокойно, и один за другим, с некоторым интервалом во времени, ушли.

Услышав женский голос, Сталвиг засомневался. Это была его постоянная пациентка, и платила она ему золотом. Тем не менее, он тоже отослал ее к лекарю по имени Немце. Когда же она стала возражать, он, извинившись, сослался на то, что съел что-то неподходящее и поэтому неважно себя чувствует. Казалось, она приняла его извинения, и тоже ушла.

Вскоре после полуночи в дверь постучали в четвертый раз, и очень нерешительно. Услышав шепот Иллиры, а это была она, Сталвиг вздрогнул и затрепетал от возбуждения. Она сказала, что пришла, как они договорились с ним утром.

Оживившийся Сталвиг открыл дверь и впустил ее в дом, провел в свою спальню. И пока она возилась и шуршала своими бесчисленными юбками, он снова старательно забаррикадировал дверь. Еще несколько минут потребовалось для того, чтобы загасить все свечи и сбросить с себя одежду. В полной темноте он юркнул в постель и улегся рядом с ней. Прижимаясь и прикасаясь к ее обнаженному телу, он не испытывал чувства вины, не находя ничего предосудительного в этом.

Всем в Санктуарии были известны правила игры. Каждая женщина здесь, нравилось это ей или нет, была чьей-то любовницей. Каждый мужчина был сам по себе, и использовал любую возможность, если подвернется случай. Правда, существовали еще законы чести и совести. Но они не распространялись на любовные отношения, спиртные напитки, а также на способ добывания средств к существованию. Над всем господствовало право на сделку: купля-продажа.

Если представляется удобный случай, в уме мгновенно просчитываются все возможные варианты его использования. Затем принимается жесткое решение, проводится обсуждение условий сделки, предусматривающих соблюдение интересов каждой из сторон — участников сделки. Таковы правила игры.

Именно так и попала красавица Иллира в его объятия. Она сама решила, что станет доступной для него в извечных отношениях между мужчиной и женщиной, пока не случится что-нибудь и не помешает этому.

Видимо, исходя из того, что сделка состоялась, она принимала все как должное. В темноте Сталвиг ясно почувствовал, что ее нагое тело полностью отдано в его распоряжение. Со множеством легких телодвижений, волнующих жестов и эмоций. Большинство женщин, которые расплачивались за прием у него в постели, лежали рядом с ним, как ледяные статуи, в редких случаях оживляясь немного в самом конце акта. После чего поспешно выскальзывали из постели, одевались и затем, чуть ли не бегом, мчались по ступенькам вниз и дальше в город.

С Иллирой все было иначе, особенно когда его ладони легко скользили по ее коже. Сталвиг поймал себя на том, что думает о том огромном кузнеце, который был ее постоянным любовником. Как-то трудно было представить себе эту женщину, даже если она и была крупнее, чем ему казалось, лежащей внизу под массивным телом великана. Хотя…

И вдруг он понял: он ощущал под собой на удивление сильные мускулы… Не такая она уж и слабенькая, оказывается. И впрямь…

Продолжая планомерно заниматься любовью, Сталвиг вдруг понял, что мысленно покачивает головой… Эти многоярусные юбки танцовщицы скрывают далеко не хрупкую фигуру, и он с удивлением обнаружил, что на самом деле Иллира была достаточно пухленькая. Совершенно очевидно, что эти юбки она надевала для того, чтобы зрители не догадывались о том, что у нее значительно более крупное тело, чем им казалось. Скрыть это от них не составляло большого труда, ей, с ее таким юным и тонким личиком.

Не имеет значения. Она не из тех женщин, которые легко сдаются. Но вот она здесь, и так активно ему отдается. Только интересно, почему такая необычно теплая у нее кожа — будто у нее температура.

Он уже приближался к кульминационной точке, когда постепенно она начала увеличиваться в размерах. Осознание того, что ее аппетитное тело превращается в тело мифической Амазонки, вызвало в нем ощущение, будто из мира сладких грез он попал в кошмарный сон.

Совершенно невероятное ощущение: он чувствовал под своим телом женщину ростом не менее шести футов, а ее распростертые под ним бедра оказались на целый фут шире, чем был он сам.